«Подожди… — он положил свою ладонь ей на руку, — Обещаю, что не сделаю тебе ничего плохого. Только не уходи…»
«Хорошо…»
Анюта вдруг подумала, что впервые за всё время пребывания здесь, вдали от родных ей людей, она не ощущает чувства сиротства — вполне типичного для молодых девушек, покинувших отчий дом, чувства… И причиной этому — парень, знакомство с которым она теперь считает совсем не случайным… и даже то, что она отнимает его у другой девушки, её вовсе не смущает.
…Они ещё долго сидели на прохладной веранде — сходив в дом, Анюта попросила у Михалны тапочки для себя и Виталия, и угодливая хозяйка дала ей ещё и свой пуховый платок — накинуть на плечи, пока сушится плащ.
«А, всё-таки, кто твои родители?» — не удержалась от вопроса Аня.
«Мать — актриса областного театра».
«А отец?»
«Он работает в обкоме партии».
«Где?!»
Услышав о том, что отец парня — высокопоставленный партийный работник, Анюта слегка опешила. У себя дома она была комсоргом класса, позже — школьного комитета комсомола, часто посещала горком, знала многих комсомольских работников. Её покойный отец был парторгом в своём преподавательском коллективе, и из его откровенных разговоров с матерью Аня имела кое-какие представления о жизни номенклатурных чиновников и их детей.
Сама она в душе всегда мечтала хоть немного приблизиться к этому кругу людей… Нет, не из жажды материальных благ — с этим у девушки было всё в порядке, она не была завистливой. Но ей казалось, что это — особенный круг, в котором собрались исключительно образованные, интеллигентные, имеющие большие перспективы люди.
…Это ночное общение с Виталием только укрепило мнение — парень оказался на удивление интересным рассказчиком, с широким кругозором и разносторонними познаниями… Он так увлекательно рассказывал ей о поездках за границу, перемежая свои впечатления с пересказом исторических фактов, что Анюта слушала его, раскрыв рот. Ей казалось, что она, отличница, медалистка, не знает и десятой доли того, что знает этот красивый, умный, обаятельный парень…
…Около двух часов ночи они нехотя попрощались — Ане было пора возвращаться к себе, иначе руководительница могла спохватиться и решить, что с ней что-то случилось.
«Ты уедешь утром?» — уже одевшись, она стояла в дверях, готовая покинуть дом Михалны.
«Да, мне нужно как можно раньше попасть домой. Я не предупредил родителей, что уеду… Они не в курсе, будут волноваться».
«Ты такой отчаянный…» — её синие глаза смотрели на него с неподдельным восхищением.
«Я подумал, что, если не увижу тебя сегодня, то не смогу спокойно жить…»
«Но это же триста километров…»
«Для меня это не предел. Тем более, ради тебя…»
«А, если дождь не прекратится?»
«Я уеду рейсовым автобусом, он в шесть, я уже узнавал».
«А мотоцикл?»
«Приеду за ним в следующую пятницу… и увезу тебя на нём».
«Ты, и вправду, сумасшедший…»
«Это всё из-за тебя…»
Взяв с него честное слово, что, если дождь не прекратится, то он уедет автобусом, Аня, наконец-то, нашла в себе силы уйти. Виталик отправился в дом, на постеленную в «зале» кровать.
Только подходя к клубу, Анюта вспомнила об Александре и о том, как сейчас посмотрит той в глаза.
— Ничего я убирать не буду! — Аня упрямо смотрела на Михалну, — Мы не заходили в вашу баню! Вы что, не слышали, что мы были на веранде?!
— Больно надо, слушать, чем вы там занимаетеся, — женщина нахмурила подведённые карандашом брови на полном лице, — а только кроме вас некому было туда ходить! Я вот ещё в ваш институт напишу, да родителям вашим, пусть узнают, кого воспитали!
— А вот вас, видимо, вообще никто не воспитывал! — от напрасных обвинений Анюта чуть не плакала, — Что вы такое говорите, да вы права не имеете так говорить!
Выросшая в интеллигентной семье, девушка никак не могла взять в толк, как можно быть такой двуличной — ведь только вчера та же Михална гостеприимно принимала их с Виталиком у себя дома, всё расспрашивала про родителей, про учёбу… выведывала все секреты… сушила их одежду, давала тёплые носки и тапки… А сегодня утром при всех откровенно пыталась опозорить её, Анюту, обвиняя в том, чего она вовсе не делала.
— Марьмихална, — преподавательница решительно встала и начала одеваться, — раз такое дело, то я согласна пойти и убраться в вашей бане. Я несу ответственность за своих девочек, и уверена в том, что они тут совершенно ни при чём, но, раз такое дело… то идёмте.
— И не стыдно тебе?! — бригадирша снова бросила сердитый взгляд на Анюту, — Человек, учительница, пойдёт твои грехи убирать?!
— Ну, хорошо, — Аня сняла с вешалки свою рабочую курточку, — я тоже пойду… но только чтобы доказать, что я там не была!
Всю дорогу до двора Михалны Анюта проделала молча, всем своим видом показывая, что крайне оскорблена, но, шагнув за калитку, удивлённо уставилась на дощатый сарай — вопреки словам бригадирши, мотоцикла там не было.
— Когда уехал Виталик? — девушка обернулась к женщине, — Вы же сказали, что не собираетесь караулить его мотоцикл…
— Какой Виталик?! — та недоумённо уставилась на Анюту.
— То есть… Вадик. Когда он уехал?
— Вадик-то с самого ранья уехал… — бригадирша сверлила Аню подозрительным взглядом, — ушёл на автобус… А вот кто на мотоцикле уехал, не знаю… Может, и Виталик…
— Но ведь он куда-то делся?! Мотоцикл…
— Смотрите, Марьмихална… — преподавательница двумя пальцами достала из висевшего на калитке почтового ящика сложенный вдвое тетрадный листок, — По-моему, чья-то записка.