Когда осенние печали. Часть 1. - Страница 85


К оглавлению

85

— Ну… в общем, да…


Отвечая на вопрос сына, Софья смутилась. Ни для кого в театральной среде не было секретом, что своему званию примы театра она обязана лишь своему супругу, курировавшему культуру и искусство. Так же мало кто не был в курсе, что этот факт подкреплялся очень близким знакомством самого Мясникова с первым секретарём обкома партии, закрывавшим после их совместных посиделок в сауне глаза на бездарность примы областного драмтеатра.

Теперь же, когда первый секретарь пошёл на повышение, ситуация изменилась. Его преемник имел изысканный театральный вкус, поэтому сразу указал Мясникову на использование служебного положения в личных целях.


— И — что? Его увольняют из обкома?

— Пока нет, но… мать совершенно неожиданно сделалась серьёзной, — Там всё очень сложно. Ты не ссорься с Семёном. Времена заходят непростые. Всё может случиться… А Семён крепко в своём кресле сидит, и Алю никогда не оставит. Тем более, твоих детей. Не забывай, что их теперь у тебя двое.

— Пока не двое…

— Считай, что уже двое.

— Один — не мой… — парень упрямо поджал губы, — Ты знаешь…

— Тс-с-с… — Софья прижала указательный палец к губам, — Забудь об этом. Во всяком случае, пока — забудь… Помни только о том, что у тебя впереди большое будущее. Не рушь его своими руками.

— Знаешь, иногда мне просто дико хочется высказать этому менту, что Мишка — не мой сын… и что его горячо любимая доченька нагуляла его неизвестно от кого. Я уже готов пройти процедуру на предмет установления отцовства.

— И об этом пока забудь! Ты только настроишь его против себя, а анализ крови не подтверждает, а только предполагает отцовство. Могут быть совпадения. Не порть себе репутацию… И с ночными прогулками завязывай… Ни одна девка на свете не стоит твоей карьеры. Запомни… Ни од-на!

* * *

Только оказавшись в доме, Анюта почувствовала, как озябла, пока стояла на улице возле калитки. Зуб не попадал на зуб, и было непонятно, от чего эта дрожь — от холода, или от нервного потрясения.

Войдя в комнату, Мария Гавриловна сразу бросила взгляд на разобранную постель. Увидев на белой простыне красное пятнышко, сдвинула брови и осуждающе покачала головой.

Анюта всё ещё была в оцепенении. На негнущихся ногах она медленно прошла к кровати и присела на самый край. Ещё раз окинув её строгим взглядом, хозяйка сходила к себе и принесла какой-то газетный кулёк. Развернув, высыпала содержимое в эмалированную кружку — частички какой-то измельчённой травы почти беззвучно упали на дно. Поставив на электрическую плитку большой тёмно-синий чайник, женщина вернулась к Анюте. Девушка так и сидела, глядя перед собой и сложив на плотно прижатых друг к другу коленях руки.


— Сейчас вода закипит, я тебе чай заварю, — присев напротив, Мария Гавриловна посмотрела на Аню у же более участливо, — что ж ты так? В женихах запуталась?

— Это не жених…

— А кто? Может, он тебя снасильничал? Ты говори, не бойся, от меня никуда не уйдёт.

— Нет… я сама…


Аня говорила еле слышно, едва шевеля бледными, пересохшими губами. Она как будто потерялась в пространстве и во времени… Не было сил ни мыслить, ни говорить.


— Что ж ты теперь Саше-то своему скажешь? Как оправдываться будешь? — в тоне хозяйки слышались и строгость, и сочувствие одновременно.

— У меня нет больше Саши…

— На гулящую ты не похожа… я ж так и думала — хорошая пара…

— Я не гулящая… я сама не знаю… как всё вышло…

— Зачем же ты его звала?! Этого, который утром уехал?

— Я не звала… он сам пришёл. А я… его люблю…

— Любишь?! — Мария Гавриловна вскинула удивлённо густые брови, — Вот так раз… а зачем же замуж-то за нелюбимого идёшь?!

— Саша… он хороший… он меня любит… И Виталик любит…

— Так чего ж вы с Виталиком-то не поженились?

— Он уже женат…

— Ах, ты, Господи!.. — хозяйка схватилась руками за лицо, — Женат!.. Да что ж ты, девка, натворила-то?! Перед самой свадьбой, да ещё и с женатым!..

— Я не знаю… я не хотела… я убраться пришла… я его не ждала…

— Так зачем ты его впустила? Женатый, да ещё и вечером… кто ж пускает?! Ты сама и виновата.

— Я знаю… Я всё расскажу Саше.

— Ты замуж-то за него зачем собралась, если не любишь?

— Он мне нравится… — Аня так и сидела, глядя отрешённым взглядом куда-то в стену, — Мы встречались полтора года… мне с ним было спокойно… А Виталик… я его давно люблю…

— А ну, погодь… я сейчас…


Услышав бряканье крышки кипящего чайника, Мария Гавриловна сделала рукой жест и торопливо вышла на кухню. Заварив в кружке принесённый чай, накрыла её сверху маленьким блюдцем и укутала чистым кухонным полотенцем. Вернувшись, снова уселась напротив Анюты.


— Я чай заварила. Пока суть да дело, и попьём… а ты говори… выговаривайся…


Говорить желания не было… но Анюта, с паузами, нехотя, всё же рассказала хозяйке всю историю их отношений с Виталиком — от начала до конца. Слушая её, та то понимающе кивала, то осуждающе качала головой…


— Выходит, ты сама нечестно с подругой-то поступила, — Мария Гавриловна поправила на шее шерстяной платок, — и в тот раз не поняла, как всё произошло… и в этот… Эх, девка… вот и хорошая ты вроде… строгая на вид… А поступки неправильные совершаешь. Ну, да ладно, пойдём на кухню, чай уж заварился. Я там оладышков принесла, вчера пекла, но как свежие…


От принесённых хозяйкой оладий Аня отказалась. Кусок не лез в горло. До приезда Елены Ивановны оставалось всего три часа, а у неё не было сил ни собраться, ни поехать на вокзал. Она взяла лишь налитый Марией Гавриловной чай и пила его маленькими глоточками, как будто боясь обжечься.

85